Роман «Власть. Феномен души женщины» - ироничное повествование о том, что сами женщины уверены в своей неповторимости, тайно чувствуют превосходство своего типа восприятия жизни, но по существу феномен женщины - это феномен не женщины, а феномен любой индивидуальности: думать о себе как-то не означает быть этим воображаемым существом. Но конфликт между воображаемым и реальным все-таки порождает феномен, чисто женский феномен: отрыв от действительности в собственном мышлении представлений о самой себе. Казаться, а не быть - квинтэссенция феномена, но героиня романа переходит в себе от «казаться, а не быть» к «быть» и иметь власть в себе преодолевать «казаться». Поиск самоидентичности - труд для обретения самой себя, а не череды образов, опустошающих жизнь исчерпанием энергии на труд «лицедейства».

ЭПИГРАФЫ:

1. Царство женщины - это царство нежности, тонкости и терпимости.\Жан Жак Руссо\

2. Небеса
дышали полной грудью
и крыло,
пушистое крыло горячих вихрей
ко мне приникло, обдало меня
веленьем зноя. Тихая покорность
и безразличие сменились вдруг
внезапностью восторга и наитья.
И вдруг я ощутил, что я живу,
И это лучшее, что только может
Случиться с человеком на земле;
И по моим преображённым жилам
Бежит вселенский огнь, огонь вселенной,
прекраснее которой не найти. \ГАБОР ГАРАИ\

3. «Власть, на мой взгляд, — это возможность быть полезной, что-то менять в жизни, это право рассчитывать на серьезное отношение ко мне как к личности. Власти именно в этом смысле многим женщинам не хватает — и такой власти они хотят.МЭРИ БИРД

4. Начнем с того, что если женщина вторгается на традиционно мужскую территорию, то неважно, какие взгляды она выражает, — травить ее будут все равно. МЭРИ БИРД

5. Единственный мужчина, который не может жить без женщин, — это гинеколог. – Артур Шопенгауэр

6. Любящий многих – знает женщин, любящий одну – познаёт любовь. – Зигмунд Фрейд.

7. „Какое пожелание вы бы сделали мужчинам и женщинам, чтобы они нашли друг друга? — Вы знаете, что сказал Феллини перед самой смертью? «Вот бы ещё раз побыть влюблённым!». Думать об этом в момент ухода – потрясающе, не правда ли?



8. Надо верить в то, что это самая лучшая вещь на свете. Я так это понимаю! Сейчас как-то больше не принято говорить мужчинам: «Чего я тебе желаю, так это любви к женщине». Но любить искренне и по-настоящему – вот что важно! Нет ничего важнее!“ АЛЕН ДЕЛОН

9. “ Всё-таки жаль немое кино. Какое удовольствие было видеть, как женщина открывает рот, а голоса не слышно. — Чарльз Спенсер Чаплин

10. «Для женщины красота важнее ума, потому что мужчине легче смотреть, чем думать.“ Марлен Дитрих

1.

Девочки двенадцати, четырнадцати лет, семнадцати лет - некоторые из них были уже не школьницами, а студентками ВУЗов - участницы детского хореографического ансамбля при театре оперы и балета осваивали «фуэтэ», «жатэ», «батман тандю», «деми плие» под руководством главного балетмейстера театра Юрия Петровича.
Он сам придумал эту затею - девочки этого возраста обладают неповторимой особенностью искренности, нежности и спонтанного мастерства движения, которое потом с годами теряется.
Он хотел украсить танец профессиональных танцовщиц эмоциями детства, сочетая их.

Для дебюта ансамбля он решил сделать «Хору» - молдавский народный танец, линии которого вызывали в зрителях томительное чувство протяжности движений к какой-то точке ожидаемого эмоционального подъёма, даже «взрыва», который так и не наступал.Размер ритма мелодии «хоры» - 3\8 непривычно. в какой-то в глубине хранящийся вальс - усиливал чувство протяжности и плавности смены линий в фигурах танца. Но в концерте следующим танцем была бы «Чиокырлия» и ожидаемое чувство «взрыва» вполне бы настигло зрителей ожидаемым восторгом.

Романская стилистика танцев с неожиданностью переборов ступнями и острых подбросов коленей в размере шестнадцатых длительностей в «чиокырлии» включал зрителей в невероятное счастье причастности к стремительности и радостной эйфории движения.

Юрий Петрович «присмотрел» застенчивую девочку - тоненькую, бледную, с длинными белыми прядями волос, которая «прятала» себя сама от себя как он почувствовал, но простые бытовые движения её рук и кистей были от природы скульптурно красивы. Ему было интересно, ошибается он или нет в своём предчувствии возможностей девочки в создании хореографического образа. Он дал ей задачу солистки танца - центра вокруг которого строились все фигуры танца, который нельзя в традиционном смысле называть «хороводом», но стилистика хоровода в построении геометрии движений танца безусловно присутствует в молдавской как и еврейской «хоре».

Он не ошибся. Девочка приковывала взоры врожденным скульптурным совершенством тела в позах танца. Она сама глубоко наслаждалась движениями «хоры» и оттого созерцающие её танец включались в сопереживание. Она действительно была солисткой - лидером по самочувствию себя в себе.

«Даже не знаю, - думал Юрий Петрович хорошо это или плохо, что она не имеет самоосознания своих лидерских качеств - она очаровательна именно этим. Как говорил Л. Толстой: «…по-настоящему красива только та женщина, которая красоты своей не осознаёт».


Вторая солистка, молдаванка по происхождению, имела опыт фотографического отображения в своём сознании характера национальных танцев, и эта драматургия отношений типа характеров танцовщиц - была дополнительным содержанием сложности «хоры» по замыслу балетмейстера.

«Кто ясно мыслит - ясно излагает» говорил А. Толстой, перефразируя эту мысль - размышлял балетмейстер: «кто ясно планирует сокрытое, невидимое, тот получит шедевр полифонии чувств зрителей». Юрий Петрович справедливо был главным балетмейстером старинного российского театра оперы и балета. Он спланировал и сделал танец с внутренней драматургией характеров двух типов характеров солисток.
Беленькую девочку звали Маша, даже, похоже, Маня, потому что кто-то называл её так, и она с удовольствием откликалась, но как свойственно молодежи - всё переименовывать - её в ансамбле назвали «Мариэл», видимо, думая, что это ближе к молдавскому варианту. Она и на это имя доброжелательно откликалась.

После нескольких недель работы Юрий Петрович понял, что она вообще живёт в этом доброжелательном состоянии духа - она не злонравна по натуре.

Обычным выражением оценки танцев после прошедшего концерта, была бы: «успех был ошеломляющим», но Юрий Петрович понимал, что зрители испытывали недоуменное удивление, словно рассматривали «диковинку». - Такое впечатление вызвала его «внутренняя драматургия», построенная на разнице характеров солисток…
Во всяком случае, один положительный результат возник определенно: Маша нигде больше не стояла растерянно одна… К ней всегда кто-то подходил и часто это были парни.


«Не мудрено, - думал Юрий Петрович, - увидели в танце её красивое тело и душевное очарование».